В общем это о том, что произошло сейчас в Украине.

Человек живет в трех мирах: физическом, информационном и виртуальном. Японская молодежь, например, не покидает виртуальный мир, сутками не выходя на улицу. Средняя цифра для всего мира — восемь часов у экрана ежедневно, говорится в статье Георгия Почепцова на detector.media.

Телесериалы могут уводить нас в альтернативную историю. «1983» и «Двойник» раскрывают ситуацию, когда холодная война продлевается до сегодня. Есть сериал («Человек в высоком замке»), где Япония оккупировала часть Америки. Все это — работа для мозга зрителя. Яркие персонажи и события завораживают, это как бытовой вариант сакральных героев прошлого.

Военные анализируют фантастику, чтобы увидеть сложную вариативность мира. Один из них процитировал послесловие Брэдбери «451 по Фаренгейту», где писатель говорит, что можно будет не сжигать книги, если наступит время, когда просто перестанут читать.

Весь этот инструментарий направлен на удержание и коррекцию, когда это нужно, модели мира. Мир прошлого менялся не так часто и не так быстро, поэтому там скорее было нужно удерживать, чем корректировать. Отсюда опора на сакральное в религии и даже в идеологии (и их пропаганде), поскольку сакральное — вечно. В то время как политтехнологии делают акцент на месседже и на потребителе, создавая индивидуализированное сообщение под конкретную группу лиц.

Современный мир продолжает пользоваться старой технологией управления с помощью образа врага. Холодная война сегодня смотрится как достаточно стабильный период, хотя бы потому, что породила период застоя в СССР.

Пропаганда времен холодной войны порождала вовне картинку того, чего не было в реальности. Советский рабочий сидел за столом в пиджаке и галстуке, а за спиной была видна его персональная машина. А США демонстрировали интеллектуальный уровень населения. Кстати, эта пропагандистская картинка демонстрирует, что даже если и был этот конкретный рабочий, то демонстрация его на экране делала эту картинку стопроцентной действительностью, хотя, допустим, так жили только 10 %. Но пропаганда своей демонстрацией превращала это в правило, в закон природы. Соответственно и контрпропаганда — как в анекдоте про «пусть клевещут...». Пропаганда усиливает доказательность доминирующей модели мира.

Пропаганда первого уровня была условно «спрятанной». Это было на закате СССР, поскольку никто не обращал на нее внимание, ведь она ритуализировалась, перестав быть коммуникативной. «Слава КПСС» на крыше дома или плакат «Летайте самолетами Аэрофлота». Это была часть городского пейзажа, мимо которого все проходили, не обращая внимания.

Пропаганда второго уровня спрятана внутри сообщения. На нее можно выйти только через несколько шагов, а то и просто она заходит в голову без осознавания. Например, в телесериале «Элементарно» — вода перед обедом. В телесериале «Шериф» герой, чистя зубы, выходит даже на улицу и идет к колонке, поскольку продолжает разговаривать с дочерью.

Советская пропаганда была «нагрузкой». Ты ее не хотел, но тебе ее обязательно давали, как, например, новостные журналы перед художественным фильмом в кинотеатре. И перед каким-нибудь западным фильмом все равно была подборка правильных новостей.

Пропаганда второго уровня креативна и инновационна, она спрятана внутри символического продукта. Например, «Мир Дикого Запада», по сути, готовит нас к миру без людей, когда человеку будут выделять минимальный доход, а все будут делать роботы. Когда робот будет неотличим от человека, но выгоднее для владельца предприятия.

Мир взрывает неожиданное, а стабилизирует ожидаемое. Полет Гагарина поменял американскую систему образования. В наше время советники президента Обамы писали, что если школьники США не поменяют своего отношения к фундаментальным наукам, Америка вылетит через десять лет из списка передовых стран мира.

Последнее время мы все время говорим об информационных вмешательствах в политические проекты типа выборов или референдума. Но исходно микротаргетинг родился в коммерческой среде. Кстати, военные тоже заговорили об инжиниринге внимания. Так что проблемы всюду одни и те же. Одна из них — это концентрация информационной власти в руках техногигантов.

Причем власть эта оказалась еще и притягательной для пользователей в том плане, что создается зависимость, сходная с наркотической, заставляющая нас все время проверять, например, телефон или электронную почту. Мы и гаджеты сливаемся воедино.

Розенстейн вместе с группой сотрудников Фейсбука в 2007 году придумали лайк, что позволяет посылать «бит позитивности» по платформе. Это оказалось очень удачным изобретением, люди радовались получению и отправке такого кванта социального признания. В результате выиграл и Фейсбук, поскольку к нему рекой потекла информация о предпочтениях пользователей, которую можно продавать рекламодателям. Потом эту идею подхватил Твиттер, Инстаграм и другие приложения.

Сегодняшнее образование тоже оказалось в тупиковой ситуации: поколение Z (от 10 до 24) и Alpha (от 0 до 9) родились в мире, где их заставляют кликать с безумной скоростью. Образование не знает, как адаптировать традиционное образование к учащимся, выросшим в такой новой технологии. Профессор Тейлор говорит: «Есть огромный объем доказательной базы, который не полностью еще проверен и возможны возражения против, но четко видно то, что технология, социальные медиа, непосредственный доступ к интернету и смартфонам разрушают способность детей фокусироваться. Мы фундаментально изменили то, как дети думают и как их мозг развивается».

Образование также заволновалось и по другой причине, поскольку алгоритмы дают новости и информацию, подобранную под пользователя. Люди слышат только мнения, которые им близки, их изолируют от противоположных взглядов. Возникает вопрос: как школам и университетам создавать более открытые подходы к идеям?

Среди коммерческих проектов, а точнее это можно трактовать как в определенной степени mix коммерческого и политического проектов, есть и работа с алгоритмами, которую ведет Netflix. Будущее спрятано именно в алгоритмах Netflix. В результате такой работы создаются нарративы, которые «на ура» воспринимает зритель.

Нарратив — понятие из литературоведение. Военные очень восхищались, когда взяли его на вооружение. И тогда на сцену вышла война нарративов, поскольку возник нарратив в роли оружия, нацеленного на разум. Военные хотели найти ответ на вопрос, почему их нарративы не так популярны, как нарратив радикального ислама.

Нарратив приходит из развлекательного модуса. Первые нарративы такого вида — это «Красная Шапочка» — возникли у человечества 6–8 тысяч лет назад. Сказки несли правила поведения, поэтому они живы по сегодняшний день.

Нарратив может нести в общество стабилизацию или дестабилизацию. С последними нарративами ведется активная борьба. Часто циркуляцию таких нарративов ограничивают.

Как разрушать чужой нарратив? Заложить контрнарратив, несущий опровержение или сомнение. Часто мы можем увидеть такой контрнарратив в мемах. Зеленского помещают в нарратив бизнесмена, Тимошенко — в нарратив России, когда с ними борются.

Опровержение очень опасно, поскольку а) к нему будет сопротивление, б) опровержение расширяет аудиторию для негативной информации, в) негатив будет выскакивать в поиске, поскольку опровержение состоит из тех же слов.

Поэтому более качественным вариантом ответа является другой нарратив, выстроенный рядом. Самый яркий пример был при избрании Обамы, когда наиболее частотным в поиске был вопрос «Обама — мусульманин?». Если бы они тиражировали ответ в виде «Обама не мусульманин», все равно распространялась бы та же точка зрения. Но по совету специалистов по поведенческой экономике Обаму просто начали показывать в новостях, посещающим христианские церкви. Тем самым опровержение вводилось лишь фоново и не привлекало внимания.

Новая пропаганда — это пропаганда 2.0, где в качестве составляющей присутствует развлекательность. По сути, это началось с мексиканских сериалов Сабидо, часть которых шла и у нас в конце существования СССР. Кстати, Сабидо интересен и тем, что он сразу привязал все это к теории.

А уровень воздействия был таков, что фирма «Зингер» подарила серебряную швейную машинку актрисе, которая играла главную героиню, научившуюся шить. Одновременно пошла волна обучения взрослых грамотности, что также связано с путем главной героини.

Потом массово такого рода «влияющие» радиопьесы были запущены в кампаниях по борьбе со СПИДом в Африке. Это дешево и доступно многим. Только в ряде случаев приходилось снабжать население и радиоприемниками.

Пропаганда 2.0 прячет свое сообщение в развлекательном и эмоциональном контекстах. Российские информационные интервенции в американские президентские выборы работали на внесение хаоса / сомнения, в результате какой-нибудь один тролль из Санкт-Петербурга выводил на улицу две демонстрации друг против друга, например, за и против мигрантов.

Технологии побеждают не потому, что они нашли новые типы уязвимостей. Победа приходит к ним потому, что они используют старые типы при помощи новых методов.

Георгий Почепцов, detector.media