Нельзя относиться наплевательски к собственному человеческому ресурсу, который и без того меньше, чем у России. Нельзя предавать своих.

Приезжаю в село на Житомирщине, рядом с которым расселили около 40 «ограничено пригодных» и «недореабилитированных» заштатников — так называемый «резервный» батальон. Более нелепую картину представить сложно. Мобилизовали сотни, может, тысячи человек, ограничено пригодных к военной службе, которым даже нельзя давать оружие. Направили в воинские части. А там столько тыловиков попросту не нужно, и комиссовать их невозможно, пишет ZN.UA.

Вывели за штаты воинских частей, расселили по лесным хуторам, кормят, выплачивают по 600–800 гривен в месяц (которые нередко тратятся на алкоголь), и все. Зачем они там нужны, люди сами не знают. Никаких боевых задач им не ставят, тренингов не проводят. Просто выдернули из семей и лишили доходов.

В этих же «резервных» батальонах еще одна группа никому не нужных — военные, которые после ранений проходят реабилитацию. Их зачем-то до истечения срока реабилитации отозвали в расположение частей. И ковыляют без дела хромые да контуженные, глотают горстями таблетки, которые им присылают родственники, и пытаются понять логику Минобороны.

Встречают меня двое: Владимир и Игорь. Им разрешили жить в селе — в полузаброшенном здании семенной станции. Со здоровьем — серьезные проблемы.

55-летний киевлянин Игорь — ну, вылитый казак: чуб-оселедец, усы... Как оказалось, кандидат технических наук, доцент кафедры «аэропорты» Национального транспортного университета. Специалист по строительству взлетно-посадочных полос. «Можем строить и бетонные дороги, сами, без китайцев», — говорит он.

Игорь из Киева: «Прооперировали в районе паха, вставили два имплантата в шею. Мне полагалось 4 месяца реабилитации. 15 сентября мне прервали лечение и вызвали сюда. Зачем? Непонятно».

В первые дни войны пошел в армию добровольцем. Сейчас ходит с большим трудом — на передовой порвало связки взрывной волной. Шея тоже повреждена — вставили металлические пластины. По его словам, после двух месяцев реабилитации (вместо четырех положенных) отозвали в расположение части. Зачем — непонятно.

Черкащанин Владимир воевал добровольцем и в 2014-м, пошел воевать и в феврале 2022-го. Получил контузию — проблемы с сосудами головного мозга, панические атаки. На таблетках. 10 месяцев живет в сельской хибаре вдвоем с Игорем и бегает по инстанциям. Он тоже «ограничено пригодный».

— 24 февраля мне не спалось что-то, — вспоминает Игорь. — Около четырех утра вышел на балкон покурить и вижу — ракета полетела в сторону Василькова, там военный аэродром. Через несколько минут — вторая. Я понял, что началось.

В 6 утра я был уже возле райвоенкомата. А они открылись только в восемь. Направили меня в роту охраны. Я написал пять рапортов, и в конце концов меня направили в 30-ю механизированную бригаду. Был в Изюме, Курдюмовке, держали трассу в районе Константиновки. Под новый год сделали ротацию, доукомплектовали, и в январе завезли в Славянск. Там получил ранение. В Киеве прооперировали в районе паха, а в институте нейрохирургии мне вставили два имплантата в шею. Мне полагалось четыре месяца реабилитации. Но 15 сентября мне прервали лечение и вызвали сюда. Понятно, что здесь я никакого лечения не получаю. Разве что, когда давление подскочит под 180, медсестра даст таблетку под язык...

— А я здесь уже 10 месяцев, — вступает в беседу Владимир. — Мне 40 лет, у меня трое детей. Строитель по профессии. В 2014-м и в 2022-м пошел воевать добровольцем. Был на передовой, контужен, имею, как и Игорь, удостоверение участника боевых действий. Сейчас жду вызова на ВВК.

Владимир из Черкасс: «Я 10 месяцев нахожусь здесь непонятно для чего»

— А те ребята, которые по хуторам размещены, тоже с ранениями? — спрашиваю.

— Многих уже по два раза перешивали, — отвечает Игорь.

— Я могу к ним поехать, пообщаться?

— Все отказались, боятся чего-то, — говорит мой собеседник.

— У нас был парень неходячий. Его выносили на свежий воздух два раза в день и заносили, — рассказывает Владимир. — А комиссию пройти не мог, потому что неходячий. Часто не могут пройти комиссию, потому что какой-то бумажки не хватает...

Итак, собрали раненых, контуженных, расселили по хлевам да заброшенным хибарам — и на этом все. Вопрос: зачем? В 30-й бригаде ответа мы не получили. Направили запрос в Минобороны. Через несколько дней позвонил начальник службы связей с общественностью командования сухопутных войск ВСУ Владимир Фитьо. Сообщил, что уже принят закон: военнослужащие, находящиеся за штатом, будут получать денежное довольствие минимум 20 100 грн. На самый главный вопрос: «А зачем их держать в воинских частях без дела, и еще тратить на них крайне необходимые армии деньги?» — у него ответа не было.

Закон (№9342), включающий пункты о доплатах военнослужащим, Рада приняла во втором чтении и в целом еще в конце июня. 30 июня его подписал президент Украины. В соответствии с нормами закона военнослужащим, выполняющим специальные боевые задачи, выплачивается дополнительное вознаграждение от 30 до 100 тыс. грн в месяц. Раненым, которые признаны непригодными для военной службы и зачислены в распоряжение соответствующих командиров (за штат), первые два месяца выплаты производятся в соответствии с последней должностью, а с третьего месяца дополнительная выплата составляет 20 100 грн до окончания распоряжения.

Закон есть, но он по сей день не действует. Вероятно, не нашли для него денег. Но зачем тогда держать в воинских частях «ограничено пригодных» и тратить на них деньги, если в данное время нужды в них нет, и на гражданке они могли бы прокормить себя и свои семьи сами? Способствует ли такое отношение притоку новых добровольцев и мобилизованных? Может, пора уже сделать выводы и исправить недочеты, которые бьют и по морально-психологическому состоянию и военнослужащих, и тех, кого завтра могут мобилизовать, и по карману налогоплательщиков? Ответа нет. Рискнем предположить, что его вообще не существует. И причина — в обыкновенном пофигизме и тупом «солдафонском» «так надо», которое, увы, живо еще с советских времен.

Но речь — о людях, которым больно. Которые находятся там с недолеченными ранами и травмами. И не получая необходимой реабилитации и лечения, они сейчас входят в глобальную инвалидность по жизни. Потому что тех, кого можно восстановить, не восстанавливают. Хотя они нужны будут и после войны, а, возможно, и сейчас на фронте. Если их долечить.

Нельзя относиться наплевательски к собственному человеческому ресурсу, который и без того меньше, чем у России. Нельзя предавать своих.

Чтобы не пропустить самое важное, подписывайтесь на наш Telegram-канал.