Хороших вариантов для «рашистов» не наблюдается.

Еще месяц назад многие обсуждали перспективы переговорного процесса Украины и России. Уже тогда было понятно, что никакие переговоры не будут возможны, пока Москва не откажется от собственного военно-политического радикализма или же не сможет улучшить позиции на поле боя. Последнего за прошедшие недели ей сделать не удалось, а человеческий и материальный ресурс России сильно истощен. Теперь Украина уже не считает, что с Москвой можно еще о чем-то договариваться, помимо эпизодических гуманитарных коридоров и обменов пленными. После изменившейся расстановки сил время работает против России и Кремль уже остро нуждается в сценарии выхода из войны, пишет Павел Лузин на сайте The Insider.

С 20-х чисел мая и до середины июля в российской армии должна пройти ротация призывников и контрактников. Предстоит уволить большинство из тех 134 тысяч человек, которые были призваны весной 2021 года и которые в течение своей службы отказались от заключения контракта, несмотря на увещевания командиров.

Также предстоит уволить тех контрактников, кто заключил стандартный двухгодичный контракт весной 2020 года и отказался от его продления — это еще примерно несколько десятков тысяч военнослужащих. Напомню, что число контрактников во всех видах и родах российских вооруженных сил можно было оценить в 380–405 тысяч человек, причем количество призывников и количество контрактников — это пересекающиеся множества вследствие особенностей набора последних. И за скобками остается вопрос потерь.

Проще говоря, Кремль еще сохраняет готовность воевать, но его человеческий и материальный ресурс сильно истощен. И здесь есть несколько вариантов действий, из которых ему предстоит сделать выбор, вероятно, уже в ближайшие недели.

Внешнеполитический троцкизм: «ни войны, ни мира»

Первый вариант предполагает снижение интенсивности боевых действий вплоть до их остановки, но без формального завершения войны. И на сегодняшний день этот вариант представляется наиболее вероятным. На него работают не только неспособность России принудить Украину к миру на своих условиях и необходимость передышки в войне, но и высокая вероятность выбивания российских войск украинской армией с занятых территорий с применением получаемого от Запада оружия. Здесь Москве необходимо закрепиться на позициях, продемонстрировать готовность к некоему соглашению о прекращении огня и привлечь на свою сторону как минимум французскую и немецкую дипломатию. Ради реализации этого варианта российская власть, не обремененная ни международным правом, ни морально-этическими принципами, ни просто элементарной верностью слову, в качестве разменной монеты может также использовать украинских военнопленных и перемещенных гражданских лиц.

Проблема этого варианта в том, что захваченные территории сегодня разорены и испытали сильный отток населения — это экономическая пустыня, на удержание и контроль которой будет уходить очень много сил и ресурсов при постоянных потерях среди оккупационных сил от артиллерийских обстрелов и партизанских действий. Даже у так называемого «сухопутного коридора» в Крым никакого экономического смысла попросту нет. Единственное, что Россия может от этой «пустыни» получить — территориальный буфер, защищающий аннексированный полуостров и мост к нему, а также сохранение постоянной угрозы украинским портам.

По сути, речь идет о крайне дорогостоящей обороне московских приобретений 2014 года, что в отсутствие не только какой-то созидательной стратегии, но даже и способности такую стратегию сформулировать будет еще больше изматывать и ослаблять Россию. При этом удушающие санкции никуда не денутся, а уже израсходованный военный потенциал останется либо трудно восполнимым, либо вообще невосполнимым. Таким образом, это вариант оттягивания поражения и упования на какие-то серьезные мировые трудности, которые могли бы облегчить нынешнее внешнеполитическое и экономическое положение Кремля.

И еще одним негативным для российской власти моментом является то, что сценарий «ни мира, ни войны» не снимает с повестки вопрос о полном восстановлении территориальной целостности Украины. Здесь имеется в виду, что даже если Россия выберет вариант «ни войны, ни мира», это не значит, что Украина откажется от своих целей. Изматывание Москвы на поле боя с перспективой военного поражения означает ее сильное ослабление и на других направлениях — она может просто потерять контроль над другими территориями постсоветского пространства, где существуют замороженные конфликты и непризнанные государства, к которым она приложила руку в предыдущие десятилетия.

Это значит, что долгосрочное ослабление России приведет не только к утрате захваченных с 2014 года территорий Донбасса и Крыма, но и всерьез поставит вопрос об ее уходе из Молдовы (Приднестровье), Грузии (Абхазия и Южная Осетия) и Азербайджана (Нагорный Карабах). Также это потребует окончательного урегулирования территориальных претензий Японии (острова Итуруп, Кунашир, Шикотан и островная группа Хабомаи) и вопроса о границе с Эстонией на условиях, менее благоприятных по сравнению с теми, на которые Москва могла бы рассчитывать ранее.

Капитуляция де-факто

Другим вариантом является отвод российских войск на рубежи, где они находились 23 февраля 2022 года, также с заключением соглашения о прекращении огня (без официального признания поражения Кремлем). На момент написания текста этот вариант представляется существенно менее вероятным в сравнении с первым, однако соотношение их вероятностей может меняться в зависимости от развития ситуации на поле боя. Такой подход не снимет с повестки вопрос о восстановлении территориальной целостности Украины, однако он позволил бы отложить его на будущее, переключив потенциальный военный на дипломатический сценарий.

Дело в том, что готовность Украины отвоевывать Донецк, Луганск и Крым не очевидна. Во-первых, наступательная операция потребует от украинских военных и украинского общества больших усилий, которые хоть и могут позволить достичь цели, но сами по себе не приведут к исчезновению экзистенциальной угрозы со стороны России. А последнее сегодня представляется для Киева более важной проблемой. Во-вторых, экономическая реинтеграция этих территорий в нынешних условиях будет затруднительна даже с учетом выделяемой США, ЕС и другими союзниками помощи.

Следовательно, оставление российской армией захваченных с началом агрессии позиций, возвращение всех пленных и депортированных людей и заключение соглашения о прекращении огня, которое позволило бы Москве не опасаться за остатки Черноморского флота и за судьбу крымского моста, может быть одним из приемлемых для нее выходов. Подкрепить его можно уже раскручиваемым в российских официальных СМИ тезисом о том, что война ведется не против Украины, а против НАТО, но на территории Украины.

При этом здесь не стоит преувеличивать роль фактического российского поражения для внутриполитической ситуации в России. В конце концов, ливийский диктатор Каддафи после поражения в войне против Чада в 1987 году смог оставаться у власти еще почти четверть века. В свою очередь, иракский диктатор Хусейн после поражения в войне в Заливе 1991 года оставался у власти 12 лет. И хотя Россия по всем параметрам гораздо сложнее, чем Ливия и Ирак 30 лет назад, российская элита, повязанная военными преступлениями, может на какое-то время сохранить консолидацию вокруг Кремля, даже несмотря на стремительно сокращающуюся экономическую базу.

Эскалация (после короткой передышки или без нее)

Еще один вариант, вероятность которого относительно невысока сегодня, но далеко не нулевая — это эскалация войны с попыткой вовлечения США и НАТО в прямые переговоры. Этот сценарий максимально рискованный для Москвы, однако на фоне начала процесса вступления Швеции и Финляндии в Альянс и роста военных поставок в Украину он может показаться Кремлю приемлемым. Операция в Молдове или нанесение удара по инфраструктуре упомянутых поставок, например, на территории Польши, или какие-то демонстративные, но ограниченные военные действия против стран Балтии, или против тех же Финляндии и Швеции — ничего из этого на сегодня полностью не исключено.

Цель подобной эскалации будет заключаться не в военной победе, а в проверке Запада на прочность, в торпедировании его единства. Также будет снята необходимость вести переговоры исключительно с Киевом. Разумеется, главной платой за подобный вариант станет еще большая экономическая изоляция России, в первую очередь, от Европы, и на это Кремль, повторюсь, вряд ли рискнет пойти в нынешней ситуации. Однако в случае дипломатического успеха — демонстрации неготовности НАТО воевать против России и начало желанных переговоров о новой европейской безопасности — изоляцию можно будет представить как «блестящую». В случае же неудачи можно будет переключиться на вариант «капитуляции де-факто».

Отсутствующий вариант: мирный договор

Чего точно сегодня не видно — это готовности и способности России сесть за стол переговоров, заключить мирный договор с Украиной и соблюдать его впредь. Этот вариант представляется возможным только после серьезных политических и экономических перемен внутри самой России с последующей ее стабилизацией. Это, в свою очередь, возможно либо в результате военного разгрома и/или в результате мощной внутриполитической турбулентности — переворота либо революции, которая возможна лишь в результате раскола элиты. Ни то, ни другое, ни третье прогнозированию не поддается.

Подписывайтесь на наш Telegram-канал.