Иван Мазепа сделал правильные ставки, но так сложилось, что все они были проигрышными.

Жизнь Мазепы закончилась катастрофой, но его решение выступить против Петра I для многих поколений людей превратилось в символ веры, пишет Кирилл Галушко в "Деловой столице". Вскоре грядет очередная годовщина из украинских исторических "евроинтеграций" - союз с Швецией 1708 года. Что привело к нему? Какие случайные или неумолимые обстоятельства?

В 1687 году то ли избран, то ли назначен был украинским гетманом Иван Мазепа - одна из наиболее полярно оцениваемых фигур украинской истории. Российская история его до сих пор считает преимущественно изменником (исключение составляют работы Татьяны Таировой-Яковлевой). Украинцы же называют его национальным героем. И у тех, и у других есть свои аргументы. Интересно, что ни один другой деятель украинской истории не становился героем такого числа зарубежных художественных произведений. Мазепе посвятили свои творения Байрон, Гюго, Пушкин, Словацкий, о нем написаны картины Буланже, Верне, Жерико, Делакруа.

Мазепа на службе Москвы

Правление Мазепы началось с подписания очередных "статей", которые продолжили традицию урезания гетманской автономии. В них, в частности, утверждалось: "Народ малороссийский всякими меры и способы с великороссийским соединять и в неразорванное и крепкое согласие приводить, дабы никто голосов таких не испущал, что Малороссийский край - гетманского регименту [управления], а отзывались бы везде единогласно - Их Царского Пресветлого Величества самодержавной державы".

Иван Степанович Мазепа-Колединский происходил из белоцерковской шляхты, учился в Киево-Могилянской и Краковской академиях, был пажем короля Яна Казимира, военное дело изучал в Голландии, бывал во Франции, Германии, Италии. Знал латынь, польский, русский, итальянский, немецкий языки. Пребывал на дипломатической службе при польском дворе, тесно общался с правобережной старшиной времен Ивана Выговского, Юрия Хмельницкого, Павла Тетери, служил и выполнял поручения Петра Дорошенко. Женился на дочке белоцерковского полковника. С посланиями Дорошенко Мазепа попал в плен к запорожцам, а те передали его Самойловичу. Судьба Дорошенко на тот момент была уже практически решена, так что с левобережным гетманом у Мазепы возникает хороший контакт: он делает карьеру при его дворе, часто посещает Москву.

В те времена Мазепа вряд ли был "заброшен" в Россию как глубоко законспирированный агент западных спецслужб: его действия определялись как амбициями, так и очевидными жизненными реалиями. Всегда характерным для Мазепы было необычайное обаяние, ораторское искусство и умение очаровывать людей - это проявлялось и в отношениях с Самойловичем, и с фаворитом царевны Софьи Василием Голицыным, и с Петром І.

Мазепа определенно не был популистом, что ему потом весьма дорого обошлось. С другой стороны, мы не можем его и слишком сурово за это осуждать: несмотря на все "вольности" Речи Посполитой и казацкого гетманата, они все же касались преимущественно вооруженного сословия, а для тех задач, которые стояли перед гетманским государством, именно оно и было нужнее всего. Наталия Яковенко указывает на то, что Мазепа не умел манипулировать настроениями черни так, как когда-то Хмельницкий. Но Хмельницкий этим занимался во время всеохватывающей войны, имея гораздо больше независимости, и именно тогда, когда эта манипуляция была ему особенно нужна.

Если возникают сомнения в том, насколько тогдашняя Гетманщина была "государством" (в нашем представлении это нечто вполне независимое), то можно сказать, что настолько же, насколько Молдавия и Трансильвания. Они были вассалами Османской империи, но порой вели вполне самостоятельную внешнюю политику, не говоря уже о внутренней. В реалиях той эпохи, когда современных национальных государств еще не существовало, большая часть Европы состояла из таких "автономных государственных образований". Были "гетманские статьи", которые служили формальной основой отношений вассала (гетмана) и сюзерена (царя), но на практике все зависело от личных и неформальных отношений гетмана с царем и придворными группировками. Если отношения складывались хорошие и "взаимовыгодные", гетман мог в своих "пределах" ощущать себя полновластным господином. Ясно, что недовольные из старшины всегда были готовы написать в Москву донос, но и эта проблема была решаема. Там прагматично решали, исходя из обстоятельств: "поверить" или "не поверить". Нужно также учитывать, что гетман правил не один: он опирался на согласие старшины, которая тоже была прагматична. Если ее корпоративные интересы удовлетворялись, она не жаждала изменений, если же, наоборот, ощущала угрозу, то начинала роптать. Не секрет, что переход Мазепы на сторону шведов в грядущей Северной войне был санкционирован и востребован значительной частью казацкой верхушки.

Смена монарха в Москве - к власти пришел энергичный и молодой Петр І - не привела к смене гетмана. Мазепа вполне соответствовал тем прозападным настроениям, которые были свойственны молодому государю. В какой-то мере гетман должен был не только по образовательным и культурным предпочтениям Петра служить примером московским боярам, но и внешне: царь попросил Мазепу сбрить бородку, которую тот носил на французский манер. Но последнее было отнюдь не главным: огромный политический и дипломатический опыт Мазепы много лет активно использовался на пользу Московскому государству. Через него шел огромный объем дипломатической переписки, к его совету прислушивались. Очень многие политические решения принимались с учетом его мнения или рекомендаций. Не будет преувеличением сказать, что до 1707-го Мазепа внес огромный вклад в укрепление позиций Московского государства. Правда, у историков, склонных к черно-белому видению, он теперь подается лишь однозначно: либо он изначально задумывал "измену" царю, либо же все время старался изменить зависимый статус Украины. В реальной жизни все не так однозначно: позиция Мазепы зависела от того, как он ощущал положение и перспективы Гетманщины. Пока политика Кремля соответствовала ее интересам (и интересам гетмана, и интересам старшины), он был вполне лоялен, когда же ситуация изменилась, ему пришлось сделать тяжелый, но необходимый выбор.

Военная реформа как угроза

Северная война, начавшаяся в 1700 году, истощала ресурсы Гетманщины - как налогами, так и ограничением внешней торговли (все теперь происходило через далекий Санкт-Петербург), казацкие части с большими потерями воевали вдали от родины, и поскольку в петровской регулярной армии за людей не считались, не были в восторге от этой ненужной им войны. Население роптало из-за слишком промосковской позиции гетмана. Но самым угрожающими оказались планы военной реформы казачества и самого устройства Гетманщины.

Петр был склонен в русле популярных в Европе идей рационализма перестроить все в огромной стране на свой прагматичный лад - создать централизованное и, по сути, полицейское государство. Война со Швецией шла с переменным успехом и требовала огромных усилий и затрат. Зародилась идея превратить украинское казачество в регулярные части и избавиться от ненужной пестроты военных порядков. Планы упразднения украинской автономии вынашивались с 1703-го.

Нам теперь понятие "военной реформы" не кажется чем-то страшным: что такого в создании регулярных частей? Но не стоит забывать о самой природе и сущности казацкой государственности. Ведь "Гетманщина" - это скорее кабинетный термин, а называлась она Войском Запорожским. И хотя непредсказуемая Сечь оставалась отдельной самостоятельной силой, само устройство территории Войска состояло из полков и сотен, а вся администрация - из казацких полковников, полковых писарей и прочих военных должностей. Отменить территориальный характер формирования казацких полков - это ликвидировать само Войско и его автономию. "Военная реформа" стала бы полным крахом того порядка вещей, который существовал со времен Хмельницкого и с таким трудом был сохранен усилиями Самойловича и Мазепы. Именно поэтому казацкая старшина, на которую опирался гетман, вдруг сильно засомневалась: стоит ли и дальше соблюдать верность Московскому государству? По мнению старшины, Войско вольно было избирать себе внешнего "протектора", как это уже делало в 1654-м и неоднократно позже. Элита же Гетманщины за полвека успела привыкнуть к тому, что путь выживания лежит в балансировании между более сильными окружающими государствами. Соответственно, при смене геополитических и военных обстоятельств уместно перейти на сторону того, кто менее покушается на местные порядки.

Уже подозревавший худший вариант развития событий Мазепа пытается сохранить при себе побольше верных подразделений казаков и сердюков (наемного гетманского войска), но его силы все равно остаются весьма невелики. Попытки шведского короля Карла ХІІ в 1708-м пробиться к Москве не принесли ему успеха, и, оттесняемый на юг, он со своей армией пришел на север Гетманщины. Тактика "скифской войны", применяемая московскими войсками, опустошала местность вокруг врага, оставляя выжженную землю. Приход войны на украинские земли обещал им полное разорение. Старый гетман, который адекватно оценивал свои и Карла шансы в этих обстоятельствах, говорил в сердцах: "Дьявол его [Карла] сюда несет! Все замыслы мои испортит, и войска великороссийские за собой в середину Украины приведет на окончательную ее руину и нашу погибель!"

Крушение державы

Петр І, для которого решение Мазепы поддержать Карла оказалось шокирующим, уже начал мстить "вору": столица гетмана Батурин была захвачена войсками Меншикова, а гарнизон и население вырезаны. В спорах современных украинских и российских историков о точном количестве жертв батуринской резни мы можем остановиться на данных археологических раскопок: не столь важно, сколько именно тысяч было убито, но женские и детские скелеты со следами рубящих ударов являются очевидным доказательством факта убедительной победы русского оружия. Как заметил один российский военный историк: "Так ведь было за что - Мазепа же перешел на сторону врага". В ту эпоху всех сопротивляющихся нещадно карали - и шведы, и русские. Но факт-то не вычеркнешь из истории: бывали и такие русско-украинские отношения. Заодно замечу, что в современных интерпретациях событий Северной войны в России и Белоруссии все время почему-то говорят о "шведской агрессии". Это странно, поскольку войну-то, собственно, начала Россия со своими союзниками против Швеции - это Москву как раз и не устраивала ситуация на Балтике. На логичный вопрос моего украинского коллеги по поводу использования такого некорректного термина был получен очень интересный ответ: "Так России же был нужен выход к Балтийскому морю!" Это - все равно, как если бы весь мир посчитал 22 июня 1941-го агрессором Советский Союз, поскольку Гитлеру были нужны бакинские нефтяные месторождения. Но оставим грустную современность и вернемся на 300 лет назад: тогда, правда, все тоже было невесело.

Дальнейшее мы знаем. После битвы под Полтавой Мазепа покидает родину с остатками соратников. 3 октября 1709-го престарелый гетман умирает возле крепости Бендеры (современная Молдова).

Честно признаюсь: я не хотел бы оказаться на его месте. Мазепа дольше всех был украинским гетманом, большими усилиями, мудростью и предусмотрительностью подняв свою небольшую страну из Руины, любовно выстроил Батурин, поднял к небу десятки храмов, был весьма обеспеченным человеком, и оставайся он до конца с Петром - горя бы не ведал... Не знаю, что в действительности его толкнуло на тот откровенно жертвенный шаг. Но понимаю, почему он умер вскоре после Батурина и Полтавы: жутко видеть крушение всего, что составляло твою жизнь, интересы и надежды. Но я знаю и то, чего не знал Мазепа: все последующее украинское движение, понятия и представления которого были бы во многом гетману непонятны, всегда несло на себе то ли клеймо, то ли почетный титул "мазепинцев". Его жизнь закончилась катастрофой, и можно воспринимать его как "неудачника", но очень мало людей в истории смогли бы похвастаться тем, что их одно-единственное решение для многих и многих поколений людей превратилось в символ веры. Что многие повторили этот трагический путь - и через 200, и через 250 лет после него. Звучит это, возможно, чрезмерно пафосно, но и в начале ХХ века для российской администрации слово "мазепинство" значило очень многое. Вышло оно из употребления лишь после появления "петлюровцев" и "бандеровцев".

Кирилл Галушко, "Деловая столица".